Пара лет, и сельское хозяйство стратегического противника получит такой удар, от которого придется оправляться десятилетиями.
— Жалко людей, но сами виноваты — надо было капиталистов свергать, уже бы яблони на Марсе растили, если бы планета в Красный цвет в начале века окрасилась, — буркнул я, привычно переложив ответственность. — Можно мне магазин в Монте-Карло купить, маме под дом моды? — заткнул зашевелившуюся совесть переводом темы. — Миллион-полтора уйдет, там офигеть какая земля дорогая, а окраины нам не нужны.
— Платья Наташа хорошие шьет, — с улыбкой кивнул дед Юра. — Пиши заявку, одобрим.
— Страшный ты человек, Сережка, — совершенно новым взглядом посмотрел на меня Судоплатов.
— Это только для врагов, — улыбнулся я. — Когда мне ручных негров дадут? — напомнил деду о простаивающем направлении.
— Поставь-ка, — он достал из папки последнюю пленку.
Я поставил. На экране — каноничная кирпичная «ушатанная» Нью-Йоркская многоэтажка с частично заколоченными фанеркой и затянутыми пленками окнами. Снимается, судя по всему, с третьего этажа дома напротив. На крылечке — пара огромных колонок, диджейский пульт с микрофоном, за которым одетый в ямайские яркие шмотки тощий дредастый негр в очках-авиаторах крутил пластинки, добавляя в фанк-биток лихие скретчи и сопровождая это примитивным речитативом. Улица перед домом заполнена качающими бошками и приплясывающими неграми.
— Он называет себя «Фанки Флэш», — на фоне приглушенной музыки появился голос репортера. — Новая звезда уличных дискотек Бронкса. Каждый день на его выступления приходит все больше людей.
Монтажная склейка — убитая в хлам комната с затянутым пленкой окном, на полу — матрас в окружении пивных бутылок. У стены напротив, рядом с аквариумом, в котором плавают рыбки — проигрыватель. А над ним — моя мелкая фотка, где я весь такой задумчивый стою на крыше девятиэтажки, поставив ногу на парапет и глядя на Сокольники.
— Фанат? — заржал я.
— Смотри дальше! — гоготнул дед.
В кадре появился сам Фанки Флеш, он подошел к фотке и с широченной улыбкой ткнул в нее пальцем:
— Этот русский пацан — долбаный гений! Я занимаюсь музыкой сколько себя помню, но, мать твою, мне и в голову не приходило использовать такой звук! Если бы я не знал, кто он, я бы считал его нигером! Ты только послушай, мужик!
Он достал из встроенной в проигрыватель тумбочки мою «экспериментальную» пластинку и отработанным движением поставил иглу на начало рэп-сегмента.
— Ты слышишь это, нигер⁈ — тряся башкой, спросил он камеру. — Это — самая черная музыка из всей, которую я слышал! Твою мать, эти песни изменили мою жизнь, открыв новый путь! Клянусь, когда я заработаю достаточно денег, я поеду в Россию и разыщу этого пацана, чтобы выразить свое уважение.
Пленка закончилась.
— На прошлой неделе он заключил очень выгодный контракт с лейблом, — добавил инфы дед. — Который плотно взялся за его раскрутку.
— И поэтому скоро ему придется умереть вместе с другими черными братьями, — закончил я.
— Очень хорошая «вишенка» для нашего плана, — кивнул дед. — Не жалей — по крайней мере он умрет счастливым.
— В мире все время кто-то умирает, — отмахнулся я. — Негром больше — негром меньше, лишь бы толк был.
— Толк будет, — потрепал меня по плечу дед.
— План «Тёмная ночь»? — спросил дед Паша.
— Он, — кивнул Андропов. — И вот этот замечательный мальчик — его архитектор.
— Это громко сказано, — поморщился я. — Скорее — вдохновитель.
— Полсотни сотрудников разрабатывало, — кивнул Судоплатов. — А я — ни ухом, ни рылом, откуда корни.
— Корни у нас одни — Советские! — потянулся я. — Это все?
— Пока всё, — ухмыльнулся родной дед.
— Пойдемте тогда может мой план города-сказки посмотрим-обсудим? — предложил я.
— Совестится, — кивнув на меня, поведал Андропов Судоплатову.
— Молодой еще, — вздохнул и тот.
Повернувшись ко мне, дед Юра схватил меня за плечи и придавил взглядом:
— Если бы они такое провернуть смогли — даже сомневаться бы не стали. Америка — это зло, Сережа, грабежом и смертью прирастали, и их такое положение дел устраивает. Церемониться и договариваться с ними бесполезно — разве не ты мне это говорил?
— Да все понимаю, — поморщился я, мягко убрав дедовы руки. — Совесть отдельно, рациональное мышление — отдельно. И последнее доминирует. Наше дело правое, враг будет разбит — для меня это не пустые слова и старый лозунг, а девиз моей жизни. Я еще чего-нибудь придумать постараюсь, темпов сбавлять нельзя — глядишь и из Вьетнама войска выведут, чисто чтобы народ отвлечь.
— А скоро жиды на арабов полезут, — довольно потер руки Судоплатов. — И мы там…
— Это Сереже знать пока не нужно, — одернул Андропов.
— Жаль, — расстроился любопытный я.
— Пошли план смотреть, — поднялся на ноги деда Юра. — Ты — хороший человек, Сережка, но иногда хорошим людям приходится совершать плохие поступки.
— Главное — себя не потерять, — поднялся и дед Паша.
— Слушаюсь, товарищи старики, — встав, отвесил им пионерский салют. — Пойдемте.
— Там на Алтай староверы из Бразилии просятся, — по пути огорошил новостью Андропов.
— Надо пускать!
— Пустим, — подтвердил он. — У нас там бабы одни, а у «бразильцев» как раз дефицит. По телевизору покажем, иностранных журналистов пригласим — будет другим пример. СССР большой, всех вместит. И ферму твою страусиную масштабируем — еще одну откроем неподалеку, специалистов-негров Африканских пригласим.
— Негров завозить нормально, — одобрил я. — Че им в Африке ловить? А нам рабочие руки всегда нужны. Лишь бы друг друга и коренное население не жрали.
Деды совершенно расистски гоготнули.
— Диких не пустим, только выпускников наших же школ и ПТУ — там хватает, — успокоил Андропов.
— Кстати о расовом вопросе, — решил я напомнить о важном. — Что с административной реформой?
— И сюда залез! — хмыкнул дед Паша.
— Нормально все с реформой, не переживай, — успокоил дед Юра. — Ждем ключевого события.
— Польшу?
— Польшу, — подтвердил он.
— У меня монтажер документалку собирает с названием «Польский фашизм: режим Санации», — поделился я планами. — Посылы там совершенно однозначные — до внутреннего одобрения всего вплоть до карательных расстрелов особо буйных шляхтичей.
— До такого не дойдет, — фыркнул Андропов. — За зверя-то меня не держи.
— Но руки чешутся, — поделился чувствами Судоплатов. — Не страна, а сплошная головная боль — сначала цари мучались, теперь вот нам приходится.
— И отдавать нельзя, — поддакнул я.
— Да черт с ними, нам не жалко раз в пару десятилетий по головам настучать, — пожал плечами деда Юра. — Но может и проявят обучаемость в этот раз. Сценарий пришли мне, на кино времени нет, перед сном почитаю.
— Пришлю, — пообещал я.
Проходя мимо второй гостиной, услышали обрывки оживленных женских разговоров и смущенный бубнеж мужиков.
— Развлекаются дамы, — улыбнулся Андропов. — Виталина молодец, — снова переключил внимание на меня. — Очень важный штрих к решению «польского вопроса» добавила — мы через того банкира деньги перекачивали, а теперь его, получается, «замолчали». Но не мы, а заказчики бунта.
— Приятно, когда спецслужбы работают как положено, а не в обороне сидят, — одобрил я.
— Считай вложения в свою подготовку разом окупила, — продолжил дед. — Пусть живет долго и счастливо, тебя бережет. Настя в отчете писала — плакала твоя «ловушка», по тебе тосковала. Но дело сделала как положено.
— Мне с ней хорошо, — само собой я не был против.
Зашли в комнату, я усадил дедов за стол, расстелил перед ними ватман и включил настольную лампу — пожилые же, им света побольше надо.
— А «легенда» где? — сразу же ткнул меня носом в некомпетентность дед Паша.
— Ща, — вооружившись карандашиком, расписал «легенду».
Деформация — у меня-то в чудо-голове все значки сразу расшифровываются, привык.
— Я шестьдесят миллионов совхозных заберу, — проинформировал я, пока они рассматривали план. — Там сотня с лишним мертвым грузом лежит, доходность без учета урожая — полтора «ляма» в месяц, не обеднеют, а мне город строить, который первое время будет привычно убыточный.
— Одобрим, — отмахнулся дед. — А где люди работать-то будут? — заметил отсутствие заводов. — НИИ и студий на всех не хватит.
— Не хватит, — подтвердил я. — На днях поеду по министерствам, будем придумывать чего в тех краях не хватает, если надо — за бугром куплю. Но так, на вскидку, всегда нужны мебель, — начертил контуры в пустой промышленной зоне. — И шмотки. Леса там бесконечные считай, поэтому еще бумагоделательный комбинат — для типографий и туалетной бумаги. Еще мне бы хлопка, предметы женской гигиены производить. Ну и с презервативами надо что-то делать — дефицит чудовищный, в местах скопления комсомольцев от этого венерические заболевания и нежелательные беременности процветают. Япошки их делать умеют, оборудование куплю.
— С хлопком у нас не очень, —
